Мафия в Сторибруке

[full-house]

Задумалась я тут на эпизод с человечком. Полнейшее АУ, Регина крёстная дочь. Так задорненько выходит, однако.

вводный псто

Исполнителя брали по возможности тихо: Вэйл удачно зацепил его иглой, столкнувшись плечом к плечу на улице, и уже через десять минут скорая паковала пациента. Стандартная схема незаметного приёма, которую он разрабатывал лично; хороша тем, что даёт выиграть время для разговора. Когда надо было дать знать нанимателю, действовали по-другому — людное место, крепкие ребята в чёрных пиджаках, обязательны напуганные до икоты свидетели. Чарминг работал преимущественно так.
Ну да ничего. Такие люди тоже были нужны команде. Вэйл думал об этом уже на грани сна и бодрствования, иногда, больше в силу привычке, чем из паранойи, сквозь полуразомкнутые веки глядя на подопечного.
Подумать только, этот парень сумел убрать их Белоснежку. Белоснежку, которая за внешностью училки младших классов хранила в себе больше стали, чем многие бойцы синдиката. Белоснежку, которая под растянутыми свитерами прятала шрамы с прошлых побед, но зато всегда держала наготове какао и печенье.
До Вэйла, наконец, дошло. Не сдержавшись, он сломал пациенту нос и опустился обратно на скамью, спрятав лицо в ладонях.
Белоснежки больше не будет. Её похороны уже завтра.
Руби, всегда остро чувствовавшая чужую боль, отвлеклась от дороги, протянула ему бутылку из бардачка, и Вэйл послушно к ней приложился. На пятом глотке попустило; Вэйл зажевал вискарь остатками шоколада и расслабленно сполз по стене. Хорошая девочка эта Руби. Повезло им с ней.
— Куда в итоге едем, док? — зазвенел её голос в тишине, и Вэйл заставил себя собраться. — К Джефферсону?
К Джефферсону было нельзя, это Вэйл знал точно — у него сегодня уже были гости. Чаепитие, как он это называл. Чаепитие! Только представьте...
Больной ублюдок.
Вэйл вытащил трубу из кармана и набрал Белль, чтобы подтвердить, что летний домик до сих пор свободен, но, когда разговор закончился, долго сидел молча.
— Во-от э-это да-а, — наконец, протянула Руби.
— Самому не верится. Но Белль сказала…
— Слышала. Раз сказала — едем.
Вот теперь можно было и поспать. Сосчитав на всякий случай пульс пленника и убедившись, что тот не захлебнется кровью, Вэйл сложил руки на животе и закрыл глаза.
Дорога убаюкала его быстро. Быстрее, чем виски на пустой желудок.
Во сне он снова видел Белоснежку.
***
— Ребята, ну я же просила! — Белль театрально всплеснула руками, с нарочитой укоризной глядя на разметившую ковёр цепочку кровавых капель. — Не могли подъехать с чёрного хода?
— Освободила бы парковку — подъехали бы, — вяло оскалилась Руби, на ходу стягивая с плеч куртку фельдшера, и вдруг замерла. Потянулась всем телом, до дрожи в мышцах, и тут же настороженным зверем подобралась обратно. Подняла глаза. — Очаровательная пижама, Регина. Burberry?
— Hermes.
Вэйл только покачал головой: женщины, удивительные создания. Его больше заботило состояние пациента — уловив движение глазных яблок под веками, он поспешно прижал пальцы к широкой шее. Действие лекарства должно было закончиться много позже. Вэйл посмотрел на Регину — долго, вопросительно, — но всё же пожал плечами и улыбнулся. Пижама действительно была очаровательна и шла женщине также как босые ноги и заспанный вид; впечатление портили только припухшие от слёз веки и горестная складка у правого уголка приятных губ.
— Вниз? — спросил он, закончив с осмотром.
Вместо ответа Регина подошла ближе, и на него пахнуло духами и теплом, приподняла пленника за подбородок. Вэйл отвернулся — слишком уж многообещающей стала её улыбка, слишком похолодели глаза, — и убрал руку.
— Вниз, — в итоге подтвердила она, в задумчивости растерев чужую кровь между пальцами, и вновь вернулась к своему сонному обаянию. — Я спущусь после церемонии.
Склонившись напоследок в полупоклоне, Вэйл позволил Чармингу увести человека вниз. Улыбнулся Белль, что, стиснув зубы, провожала гостей недовольным взглядом, отдал свой халат крошке Руби и двинулся следом.
За спиной у него звучал привычный бабский трёп.
***
Узлы Чарминг вязал надёжные — Вэйл пробовал их когда-то на себе, и потому за гостя был спокоен. Изъятый телефон стоял на пароле и, любопытства ради попытавшись пару раз его разблокировать, Виктор оставил его профессионалам. В портмоне, впрочем, тоже не оказалось ничего стоящего. Больше внизу было нечего делать, и Виктор начал тосковать.
Точно панно, он собирал в единое целое воспоминания о Белоснежке. Чарминг спал, запрокинув голову к стене. Время шло, и, наконец, пациент начал приходить в себя.
За Белоснежку Вэйл мог бы много интересного сделать. Ему даже хотелось. Вместо этого, развернув стул спинкой вперёд, Вэйл устроил подбородок на скрещённых руках, тяжело посмотрел на парня и устало вздохнул:
— Посиди пару часов тихо, Даффи. Дай человеку поспать.
Ничего. Может, ему не откажут в удовольствии.