И это тоже превратится в фанфик. Рано или поздно. Бут/Регина. читать дальше Прошедший ночью ливень размягчил стылую землю, превратил палую листву в бурую кашу – теперь эта грязь липла к ногам, заставляя тех немногих идиотов, что отважились выйти на улицы в такую погоду, брезгливо отирать подошвы ботинок о редкие пучки жухлой, мокрой травы. Влажный воздух был тяжел и холоден, и, казалось, каплями оседал внутри лёгких так глубоко, что было трудно дышать. Мягкий туман стелился над памятниками, и Август, подставив обветренное лицо мелкой измороси, не раз недобрым словом вспомнил фильмы ужасов. Но был всего лишь полдень, и мертвецы мирно спали в своих могилах. Август ждал ту, что за годы своего правления могла бы заполнить трупами с десяток таких кладбищ, и надеялся, что сумеет её обыграть, хотя у него в кармане лежал один единственный козырь, да и тот был стащен из колоды уже после раздачи. Наконец, двери склепа распахнулись, чтобы выпустить из затхлого плена Регину Миллс – Август, настороженно вслушивавшийся в каждый шорох, опустил голову и оттолкнулся от байка, чтобы выйти ей навстречу. Мэр Сторибрука выглядела глубоко погруженной в свои мысли, а эта тропа была слишком узкой для них двоих – столкновение казалось неминуемым. Но, когда женщина остановилась за пару шагов до него и подняла взгляд, Бут не нашёл в карих глазах и тени удивления, точно встречи ждали уже давно. - Мне сказали, Вы каждую среду бываете здесь, - вежливо начал Август, улыбаясь так солнечно, словно пытался заменить угасшее светило, и мыском ботинка отбросил с её дороги мелкий камушек. - Это действительно так, мистер Бут, - Регина с неудовольствием кивнула. По мутной луже разошлись круги – медленно, точно нехотя, и также лениво на алых губах обозначилась тень вежливой улыбки. Август следил и за водой, и за усталым лицом уставшей ведьмы, пытаясь для себя понять, кто сообщил ей его имя. В любом случае, теперь это не имело никакого значения. Как и многое другое. - Лучше зовите меня Августом, - поэтому он принял подачу спокойно, и бросил свой мяч: - Мадам мэр. - Мисс Миллс, - коротко ответила бывшая Королева, на чём, судя по нетерпеливой дроби холёных пальцев поверх запястья, сочла обмен любезностями законченным. Выразительный взгляд карих глаз остановился на байке, перегородившем выезд с кладбища. У Августа не было гарантий, что, пока он пойдёт изучать окрестные леса, Регина не решится сбежать от беседы. - Я собирался искать Вас, мисс Миллс, - он сделал акцент на её новом имени, ожидая реакции, но – ничего. – Боялся не застать. Солнечная улыбка, точно приклеенная, плотно сидела на губах и, казалось, порядком раздражала мэра. - Что-то срочное? – скуки в надменном голосе хватило, чтобы погасить её. - Всего лишь хотел поговорить тет-а-тет, - неохотно признался Август, почти робко, точно нашкодивший школяр, переступив с ноги на ногу. Подул ветер, заиграл, разгоняя застоявшийся туман, превращая ровные капли дождя в косую дробь – Бут на мгновение вновь вскинул голову и прикрыл глаза. Нога – кусок дерева – не выносила такой погоды, ныла, скрипела, будто старая дева об упущенном муже, но Август любил дождь и любил воду. Шторм когда-то дал ему шанс стать человеком. - Не имею желания, - Бут настолько задумался, что почти пропустил это оценивающе-провокационное заявление. – Ни сейчас, ни впредь. - Это в ваших же интересах, - он улыбнулся – как-то нехорошо и зло. Многообещающе. Люди не всегда бывают храбрыми, честными и самоотверженными. Голубой фее стоило бы помнить об этом, поднимая свою волшебную палочку над деревянным мальчишкой. - Я заинтересована лишь в том, чтобы Вы держались подальше от моего сына, - отрезала Регина, и в её словах чувствовалась угроза. Очень хотелось спросить «А если нет?», но Август передумал, удержал себя. - И от вашего города? – поинтересовался он вместо этого, не скрывая усмешки. - Этого я не говорила. Да ей и не требовалось озвучивать очевидное – всё было ясно, как день. Нет, не этот день, серый и промозглый, другой – тот, в который солнце пекло так сильно, что могло высушить мокрое дерево за пару часов. - Уйдите с дороги, Август. - Я отведу мотоцикл. Никто и не обещал, что всё будет просто. Но всё же Бут покорно развернулся и зашагал вперёд, перемешивая ботинками липкую осеннюю грязь и совершенно не собираясь добровольно исчезать с её пути.
Full house пишет четвёртую главу и думает о том, что всё по традиции плохо. Но, если быть честными, то относительно - оно может быть хуже. Для Грэма и Регины Нил - связующее звено. Он единственный способен принять их такими, какие они есть, и именно благодаря нему это трио не рассыплется. Они оба нуждаются в нём - нуждаются больше, чем могут себе представить. А они для него... Это его Талахасси. Регина в любви беспощадна - она требует всё, но столько же готова отдать взамен. Грэм, оказывается, просто жесток - скрытый домашний тиран. Какого чёрта они оба сдались Нилу? Я не вижу его с Эммой - она для него слишком аморфна, её будет ему слишком мало. А вот Регины для него будет либо слишком много, либо тоже слишком мало - скорее, мало. Нил тоже жадный в любви. Двойки - любая двойка из этого трио будет антагонизмом. При добавлении единицы мы получаем гармоничное целое.
Коммуналка - это... Когда ты под чужими никами в новом эпизоде угадываешь соигроков. Я милого узнаю по походке, как говорится. Когда ты делишься этим открытием с одним из участников того эпизода, и получившийся забавный диалог скидываешь в соседнее окно аськи. Когда тебе сообщают, что уже прочли этот диалог. Когда ты жалуешься собеседнику, что у тебя из-за этой коммуналки нет никакой личной жизни. Когда тебе из соседнего окошка спустя полминуты приходит подтверждение, что у тебя действительно "нет никакой личной жизни".
И, наконец, из давнего: Когда один и тот же диалог ты можешь получить минимум от трёх человек, двое из которых в нём не участвовали.
читать дальше Утрированно, но всё же: Крюк и Венди: Анастасия. Любимый мультик детства: Не фанат фемслэша, но есть что-то такое в наклоне головы у Золушки: Вот эти две понятия не имею из какой сказки, но доставили:
Есть посты, с которых человека неебически прёт. Вот этот из таких:
Поленившись избавляться от трупа, Регина сохранила пирату жизнь. Она ни разу не обернулась назад, самонадеянно уверившись в собственной неприкосновенности, и горько раскаялась в этом, когда сильная рука толкнула её вперёд и время для неё вдруг замерло. Мир неожиданно стал восприниматься чётче и ярче, словно в один миг, растянувшийся на тысячу других, все ощущения обострились: Регина чувствовала, как впиваются в тело холодные бока верного шевроле, как переползает на щёку дорожная грязь, как с неслышным шелестом тянется петля на капроновом чулке; Регина слышала, как неровно и гулко стучит её сердце, как зачастившим пульсом бьётся кровь в висках, как резко и хрипло срывается с разом побелевших губ каждый вздох - всё это было ей знакомо когда-то давно. Всё это было ею забыто уже давно, но она всё равно узнала - страх. И всё же, она нашла в себе силы рассмеяться - коротко, как и всегда, но отчаянно, зло. - Ты никогда не заставишь меня просить, - сплюнула она, запрокидывая голову, прижимаясь теснее, провоцируя подарить ей лёгкую смерть. Умирать Регине не хотелось. Ей было бы достаточно пары лишних секунд, пары лишних сантиметров между их телами, чтобы достать из внутреннего кармана пистолет и вынудить Джонса пожалеть о том, что он когда-то давно переступил порог её замка. Миллс заставила бы пирата скулить от боли: он бы рыдал, как потерявшийся ребёнок, и пытался зажать единственной рукой кровоточащие раны - потом, вдоволь натешившись, она перерезала бы просолённое горло силой отнятым крюком. - Никогда, - повторила Регина, улыбаясь.
Я неожиданно задалась целью раздербанить отыгрыши по любимым цитатам и заодно, дабы не утратить понимание образа, перечитала. Да, я определённо люблю своих соигроков. Всё взято с постскриптума и всё про Регину. После долгого перебора пришла к выводу, что эпизод с Морфеем пойдёт в любимое целиком. Там слишком много и хорошо.
Ау с Киллианом: 1. Должна ли она помнить, как без колебаний отдавала приказ выжечь всю деревню, жители которой провинились лишь преданностью семье короля? Не лучше ли ей забыть, как она посылала детей на верную смерть, чтобы достать отравленный плод? Неужели из её памяти действительно стоило стереть все уроки Румпельштильцхена, показавшего ей, как могущественна и безжалостна магия и как сладка власть, основанная на страхе подданных? Ни за что. Когда свершается месть, нужно помнить, ради чего ты жил до этого. 2. Он еще раз посмотрел на Регину. Взгляд ее был открытым и доверчивым. Стоило признать, как королева она нравилась ему куда больше. Ей не шло быть слабой, не шло вздрагивать от крика, вместо того, чтобы ответить на него. Ей не шло сочувствие, не шли босые ноги, и совершенно не шло смотреть людям в глаза. Некоторые просто рождаются злыми, и даже теперь, когда она ничего не помнила о самой себе, даже теперь на дне ее глаз плескалось что-то черное, безумное, до поры до времени скрытое от мира. 3. Любопытно было ради разнообразия втиснуть себя в тесную шкурку доброй девочки-соседки - дивный образ сел почти идеально, хоть и был тесноват в плечах. Регина надеялась разносить его за вечер, чтобы после убрать в шкаф рядом с нарядом Королевы и доставать по особым случаям. Таким, как этот. 4. - А мне страшно, шериф, вот так вот необоснованно страшно, - мелодраматично заламывая руки, она шептала горячо и быстро, будто признание собственной слабости могло от неё избавить. - Голд был сильным человеком, он был влиятельнее всех в этом городе, но теперь он мёртв. Вы не знаете, как опьяняет вкус крови, - она проговорилась, осеклась, но тут же продолжила, - И я не знаю. Но кто-то в этом городе его уже попробовал, и теперь мне страшно. 5. Вообще-то какие-то понятия о чести у него были: затертые временем и отшлифованные суровым морем, время от времени они все же напоминали о себе. Понятий этих было не очень много, но убийство беззащитных женщин – если, конечно, смерть их не была по-настоящему нужна – туда не входило. Поэтому старую Регину он убил бы, не раздумывая. Новая же была похожа на беззащитного олененка, и даже у Джонса сейчас, возможно, дрогнула бы рука. 6. Спешите видеть: мэр-оборотень по ночам превращается в нимфоманку. Обращение легко сочетающиеся с той злой королевой, которую Крюк знал раньше, и крайне сложно – с беззащитной женщиной, встретившейся ему ранее. В принципе, это могло иметь смысл. Хотя, по правде, это была вовсе не та защитная реакция, на которую он рассчитывал. Может, почувствовав опасность каким-то там своим ведьмовским шестым чувством, отголосок королевы в Регине велел ей устранить опасность именно так: затрахав до смерти. После увиденного сквозь разошедшиеся полы халата, в этих ее умениях Джонс не сомневался. На своем веку он повидал слишком много продажных женщин – и тех, которые открыто продавали свое тело, и те, которые притворялись порядочными дамами – чтобы не узнать одну из них. 7. Она всё ещё была испуганной женщиной, только что побывавшей в объятиях смерти - её трясло, и в её усмешке не было ничего нормального. Но, когда Киллиана вытаскивали из её спальни, она позволила ему заметить искру торжества - того самого, что раньше ярко сияло в глазах Злой Королевы. 8. Пистолет холодил ладони, грея душу осознанием собственной силы. Новый мир - новые правила. Ей было приятно им следовать, но устанавливать их было ещё приятнее. 9. Так странно: ведьма, вряд ли хоть что-то знавшая о том, что такое чувствовать, дочь, пусть и чужими руками, но все же убившая свою мать, стрелять собиралась в сердце. Как будто она что-то знала о сердцах, кроме того, конечно, как их вырывать. 10. За последние полгода главврач просил у неё слишком много, и сейчас пора ему было расплатиться за свою жадность. А ведь он должен был знать, что сахар, которым Регина кормила с рук некоторых своих подопечных, порой имел горький запах миндаля. Миллс коротко вздохнула: ничему жизнь людей не учит. 11. Вздумай Киллиан сбежать, пуля застряла бы в его ноге меньше, чем через десять секунд. Регина знала, что он не побежит, но всё равно представила себе, как искажаются болью грубые черты лица, как наполняются непрошенными слезами голубые глаза, как с жёстких губ слетает невольный крик... Прерывисто выдохнув, Миллс глубже вжалась в спинку кресла.
Let you dream 12. Короткая усмешка скривила губы конюха - торжественная, но невидимая спрятавшейся от стыда женщиной. Королевой, упавшей на колени перед простым конюхом. Какой мезальянс, какая мерзость. Какая любовь. 13. Он медленно, с удовольствием облизнул губы, снимая с них не то вкус последнего поцелуя, не то прогорклое торжество победителя, отдающее солью её слез. Снизу вверх посмотрел на молодую королеву, всю такую холодную и несгибаемую – пустая видимость, фарс тростника. 14. Он уже обманул её, уже надругался над её мечтами, уже показал ей, насколько она ничтожна. Для него уже давно не было ничего святого - у Регины же ничего не осталось теперь.
Вкус победы 15. Ненависть. Кажется, в этот момент они понимали друг друга лучше, чем все остальные существа этого мира, были схожи настолько, насколько никогда бы принц не стал походить на Георга. 16. - На колени, - велела Регина, поднося чужое сердце к губам, улыбаясь счастливо и искренне. - Целуй подол. Магия - это власть, и в мире нет ничего слаще.
Something missing 17. - Очень скоро, - пообещала она и резко вздохнула, с ужасом заметив багровые липкие пятна на чёрных перчатках. Но наваждение рассеялось, стоило только приподнять пальцы к свету. Замершая в бесстрастном посеребрённом стекле ведьма зло оскалилась, демонстрируя руки, по локоть выкупанные в крови, и рассыпалась прахом. Королева покачала головой и отвернулась, отошла от зеркала, стараясь идти медленней. ... Регина бросила в зеркало последний взгляд, чтобы проверить, не стёрлась ли краска на губах, и отражение в точности повторило её движение - ничего лишнего. Королева порой ненавидела зеркала за их преувеличенную честность. 18. Ей было жаль, что она услала Охотника прочь - ей бы пригодились крепкие мужские объятия и не угасающая ненависть в его глазах. Он считал, что она принуждает его к соитию, а у Регины было на этот счёт другое мнение - если бы он не хотел её, он бы не смог удовлетворять её так, как ни один из множества её любовников. 19. - Если бы так сделал, - ей потребовался всего один шаг, чтобы положить поверх гулко стучащего сердца свои пальцы в чёрных перчатках и, вскинув голову, промурчать: - Я бы вырвала тебе сердце и скормила его псам. 20. - Хочешь сравнить количество мертвецов на нашем пути? - Королева вскинула брови в притворном удивлении. - Ищешь для себя оправданий, говоря себе, что я хуже? Воистину, людская молва беспощадна. Регина всего раз отдала приказ перебить жителей деревни, отказавших ей, а слухи уже возвели это в ранг обыденности, - ведьма неодобрительно покачала головой.
Pleasantville 21. Морфей наблюдал за этими двумя, что были ему более всех любопытны; первый из которых являлся мастером обмана и уловок, а вторая – почти что королевой зла. Но не здесь: в этом месте им было некого предавать и подставлять. 22. - Вспоминай, - яростно потребовал Крюк. - Только что тебе было больно, и в глазах у тебя стояла ненависть. Подумай, разве ты не почувствовала в тот момент, что ты живая, настоящая? Просыпайся, ведь твое черное сердце точно знает, что я не лгу. 23. - Если мой сын хоть раз пожалуется мне на дурные сны, я найду тебя, - от былой мягкости не осталось и следа, даже хватка тонких пальцев на руке пирата стала не просто сильной - жёсткой. - Я вытащу тебя из этого мира и заставлю умолять о смерти. Но не убью.
Brich aus 24. Спектр улыбок Регины широк и многообразен. Так говорили. Джефферсон видел из них только несколько видов, все они - торжествующие, сопровождающие просьбы, улыбки из серии "я знаю, что ты все равно это сделаешь", пренебрежительные и откровенные злые оскалы - не несли в себе ни грамма теплоты и отдавали чем-то хищным. Скорее всего, крокодильим, когда за движением губ ты поневоле видишь ряд острых зубов, готовых не то откусить тебе доверчиво протянутую руку, а то и перекусить самого. Запросто. Единственная настоящая, искренняя улыбка из ее репертуара, которую Джефферсону удалось подсмотреть, была обращена конечно же не ему, а трупу, в который не вложили сердце. 25. - Мне очень жаль, милый Джефферсон, - с извиняющейся улыбкой Регина склонила голову к левому плечу, - Но я ума не приложу, чем могу тебе помочь. Регина не смогла сдержаться и облизнулась, глядя в поддернутые пленкой безумия глаза собеседника. Не отводя взгляда, облокотилась бедром на стол, подняла руки к шее и на ощупь распустила сложный узел серого шарфа - перевязала так, чтобы можно было легко затянуть его всего одним движением. - Ты же знаешь, достаточно лишь сказать - и я по старой дружбе найду способ помочь твоей беде, - узкие пальцы ласкающим движением прошлись по серой ткани, обернули её вокруг запястья и выпустили, провоцируя и дразня. 26. Джефферсон медленно отвел полубезумный взгляд от этих рук - играющих с тканью, ее ласкающих с той извращенной нежностью, что в принципе свойственна людям, приученным любить трупы, любить казни, завоевывать террором любовь. 27. Он не стал говорить, что у него не было выбора. Не стал взывать к совести, материнским чувствам, к человечности, в конце концов: если Регина была убеждена в его трусоватой натуре, то Шляпник отождествлял ее с Ехидной, сестрой и женой Тифона, тщательно прячущей свой змеиный хвост, но так и не сумевшей спрятать характер, а потому уже долго, давно обреченной на одиночество, как волк - на вой. Жаль ее не было. Одиночество было ее судьбой.
God knows 28. В отличие от Белоснежки, Миллс не имела дурной привычки прощать своих врагов и, как и Румпельштильцхен, умела по-настоящему наслаждаться творениями рук своих. Учёный, который мог бы стать великим, вынужден был лечить переломы и простуды - каждый раз, стоило только в поле зрения появиться Вэйлу в белом халате, улыбка кроткой змеёй вползала на красные губы. 29. - Я хочу, чтобы Вы кое-что для меня сделали. Кресло большого начальника Регину не интересовало - она облокотилась бедром о гладкий бок широкой столешницы и, развернувшись вполоборота к двери, приглашающе кивнула на гостевой стул. 30. Она всегда кому-то что-то обещала и держала слово, но не так, как от неё ожидали. Ей нравилось выворачивать чужие надежды наизнанку, обращая их в сбывшиеся страхи - этому её научили очень давно, обратив её собственную мечту в кошмар. Некоторым незабываемым урокам стоило бы сказать "спасибо" за возможность передавать их другим, но Регина никогда не была благодарной ученицей.
Sinner's prayer 31. Дэвид благодарно улыбнулся Регине, принимая ее слова за шутку. Все-таки она была подругой Кэтрин, а не его. Тем более после всего того, что произошло в семье Ноланов... Но как бы то ни было, мужчина был благодарен мисс Милз за участие. Пожалуй, было в ней что-то сакраментальное и духовное, ведь зачем люди ходят в церковь как не за успокоением, ободрением и той самой поддержкой, которую Нолан нашел у мэра. В этот раз она была его Девой Марией... Странное ощущение двойственности и фальши не покидало мужчину всю дорогу до лавки мистера Голда. И даже пальцы, холеные женские пальцы, сжавшие на минуту ладонь принца, казались слишком холодными и совсем не дружелюбными. Ерунда! Вздор!
"The first day of the rest of your life" - мы с Киллианом, наконец, закончили это играть. Я всё ещё в восхищении. В процессе родилась фраза "Я хочу заняться с тобой спидпостингом", что было весьма забавно. Один из любимых кусков звучит вот так:
- Что? – широко распахнув глаза от неожиданности, спросил Крюк. На такой поворот он никак не рассчитывал. Он ждал чего угодно: что королева потребует от него взамен новой услуги; что смеха ради отправит не туда, предоставив искать путь домой сквозь миры самому; что просто откажет, в надежде, что он будет умолять. Но того, что ее проклятье стерло память и ей тоже, он даже не предполагал. Это было просто глупо. Столько сил – и все для того, чтобы просто начать новую жизнь, забыв все о прежней? Крюк резко вскинул голову, высвободившись из хозяйской хватки королевы. В висках бухала кровь. На что, на что она обрекла его – ну и себя, и всех остальных, если уж на то пошло? Вечность в скучном маленьком городишке, где все всегда нормально. Целая вечность, пока смерть милосердно не заберет его к себе. Пожалуй, он поторопился со своей местью: обречь Темного на такой исход было бы куда более жестоким. Теперь, быстро примерив такое будущее на самого себя, он это понимал. - Да, мне нужна помощь, - согласился Джонс и отступил на шаг от Регины. Почему она тоже забыла? Почему не предупредила его? Он бегло осмотрел дом. Богатый, по сравнению с тем, что он сидел в Сторибруке, в подметки не годившийся ее дворцу в Зачарованном Лесу. - Зачем? – спросил Крюк, все еще надеясь, что она просто играет, притворяется, испытывает его, в очередной раз пытаясь втравить в какую-то извращенную игру. – Что здесь такого, чего ты не могла бы добиться дома?
В общем, Киллиану - лучи любви и восторга, он один из лучших моих партнёров. Хотя и не соглашается играть любофф. Правильно делает, конечно, но зряяя. Такого пирата я бы того, да. Сердце вырвала в смысле.
И о продолжении этого безобразия в эпизоде "One more time with feeling": Иногда Регина начинала забывать свои королевские годы, настолько скучной и тихой была жизнь Сторибрука. Монотонное течение дней, похожих друг на друга, как две капли воды, медленно сводило её с ума - и тогда она шла к тому единственному, кто помнил прошлое. Они не говорили о Зачарованном лесе; первые несколько её визитов они не разговаривали вообще - она только заглядывала сквозь маленькое окошко в тесную камеру, напоминая себе, что это её волей пират лишился не только свободы, но и, как она надеялась, разума. Постепенно этого становилось мало. На второй год она впервые - в сопровождении санитаров, с разрешения доктора Вэйла и после консультации с доктором Хоппером - вошла в маленькую комнатку, чтобы заглянуть в голубые глаза Джонса и ещё раз доказать себе, что она не утратила ни власти, ни злобы в этом проклятом Сторибруке, что она по-прежнему остаётся Злой Королевой Регарума, как бы тесен ни был пришедший на смену мантии офисный костюм. Полгода назад Регине впервые захотелось вырваться из города. В тот день она дошла до черты, но так и не решилась перешагнуть её - долго стояла, разглядывая дорожный указатель, и отчаянно трусила. Что-то ужасное случалось с теми, кто пытался покинуть Сторибрук: Грэм, которого она за неделю до этого неделю отправила в Бостон с пустяковым поручением, два месяца пролежал в больнице, оправляясь после аварии. На следующий день загорелось здание мэрии - пожар начался с её кабинета через пять минут после того, как она заперла за собой дверь. Это было её наказанием за пострадавшего шерифа. Но ведь тот находился под действием проклятия? У Регины оставался всего один шанс. Маленький, незначительный шансик, который стал её последней надеждой. Больше, чем когда-либо, она жалела, что Голд был мёртв. Неделю назад она договорилась о послаблении режима для бывшего шерифа Джонса - теперь еду ему приносила одна медсестра, и санитары, признав пленника не опасным, больше не сопровождали её визиты. Сегодня та должна была прийти к пациенту ночью - по ночам в больнице оставались лишь охранник да она сама в качестве дежурной - и взять с собой в камеру ключи. Регина надеялась, что Джонс не упустит свой шанс. Дверь в её дом всегда была для него открыта - и сегодня в буквальном смысле. Развернув кресло в гостиной лицом к двери и положив на колени готовый к стрельбе пистолет, Миллс ждала гостя и поглаживала заманчиво блестевший серебром крюк. У всех были свои маленькие слабости: она, например, коллекционировала всякие опасные безделицы и никогда не могла отказать себе в демонстрации власти.
"Когда я смотрю на Вас, я перестаю чувствовать себя мальчишкой". Как-то так. У full house в черновиках лежит прелестное мини про магию и некрофилию, а Голд - фригидный динамщик. Вот как с таким-то жить?
Постер к замечательному творениюfull_house Рассказик оставляет приятные впечатление и просто просит продолжения. Регина такая милашка; все, что ей остается делать - прятать лицо.
Бар «Кроличья нора» не пользовался популярностью в Сторибруке. Чистенькие, несчастненькие жители города предпочитали стороной обходить это злачное место: их отталкивала громкая музыка, возмущали полураздетые девушки и пугал угрюмый бармен, державший бейсбольную биту у края стойки, – любой горожанин, по ошибке заглянувший за обшарпанную дверь, уже через полчаса в духоте и темноте клялся себе никогда больше не возвращаться в это гадкое место. Но были и те, кто нуждался в нём – в разводах на стойке и клубах табачного дыма они видели призрак белого кролика в жилете и перчатках, и на кромке стакана им чудился ярлычок «Выпей меня» - они падали в «Кроличью нору» так же охотно, как девочка Алиса из детской сказки. Этот бар был дном этого города, и Вэйл любил его за это. Он любил его за тёмные углы, за нарочитое невнимание к делам окружающих, за хороший виски по два доллара и за то, что здесь нельзя было встретить своих высокопоставленных знакомых. Поэтому, когда дверной колокольчик надтреснуто звякнул, обозначая появление новой заблудшей души, и через порог перешагнула Регина Миллс, Вэйл был сильно удивлён. Не только он – присутствующие, человекоподобной гидрой обернувшись к двери, не спешили отводить взгляды. Но, отметив неуверенность чеканного шага и настороженный прищур карих глаз, вернулись к своим разговорам. Вэйл, отодвинувшись на стуле глубже в тень, удовлетворённо хмыкнул – здесь действительно ценили право на покой каждого.
Голд назвал бар "грязным притоном". Посмотрев на декорации, full house поржала - пабчик выглядел вполне цивильно.
Колдунья подчиняет себе Охотника Автор заявки: kriolka Создана: 29 июля 2013, 17:21
Желаемые характеристики будущего фанфика: Фэндом: Однажды в сказке Персонажи: злая колдунья/Охотник Жанры: Гет Предупреждения: BDSM, Насилие Рейтинг: R, NC-17 или NC-21
Описание идеи: Смотрела на днях серию, где колдунья забирает сердце охотника, а потом приказывает страже отвести его в ее опочевальню. Вот с этого места и должен начаться ваш рассказ. Приветствую любое насилие. Желательно психологическое принуждение. На длинный рассказ не расчитываю, но за качественный драббл была бы признательна.
Уже три недели по примерным подсчётам Регины "Весёлый Роджер" дрейфовал в пространстве между мирами: время здесь слилось в вечные сумерки, не понять перед рассветом или закатом; солнце не освещало собой бесконечные горизонты; компас сбился, и тонкая игла застыла на Норд-Осте; карты врали, меняя очертания океанов и континентов - что-то пошло не так с этим порталом. Сумасшествие чувствовалось в затхлом воздухе едва уловимой горчинкой, и каждый вдох подводил к острой грани ума и безумия вернее, чем пытки лучших из палачей. Регина справлялась с этим - их с Эммой держала у этой грани цель, рядом с которой меркло всё, и их же быстрее, чем остальных, толкало в спину бездействие. Но они держались. Они держались, даже когда поняли, что здесь не было их магии, а та, что была, отдавалась только лишь с болью, столь сильной, что лишала сознания. Они с Эммой держались рядом, сменяя друг друга на посту в ожидании выхода - общая потеря открыла им истину, до которой они не могли добраться слишком долго. В своём горе они не могли найти ни утешения, ни спасения, но они не хотели им делиться, прочь прогоняя всех, кто искал их общества - так им было проще. Но проще всех было Белоснежке с её Прекрасным Принцем - они обрели укрытие от этого штиля в объятиях друг друга, забирая дочь под своё крыло лишь в те недолгие часы, что Регина спала. А ей снился один и тот же сон: Генри каждый раз умирал, ведь они не успели его спасти. Регина просыпалась в холодном поту - молча - приходила в себя в тёплых руках Белоснежки. Эмма кричала за них двоих, а после кричали на неё - Крюк или Голд, сменявшие один другого у штурвала - пробуждение мешало им вести корабль в никуда.